Странствия убийцы [издание 2010 г.] - Хобб Робин (книги серии онлайн .TXT) 📗

На самом деле так оно и было.

Я не хотел слушать. Я не хотел знать. Я шел осторожной стариковской походкой. Огромные каменные глыбы возвышались вокруг нас. Впереди что-то тихо звенело. Я шел через каменные тени с острыми краями к лунному свету.

Однажды ты делил со мной мое тело. Это похоже?

— Нет. — Я произнес это вслух и вместе с этим словом услышал тихое царапанье. Что это?

Я пойду и посмотрю. Волк растаял в тенях. Он вернулся мгновенно. Это Лишенный Запаха. Он прячется от тебя. Он не узнал тебя.

Я знал, где искать его, но мне понадобилось много времени. Это тело вообще с трудом могло двигаться, не говоря уже о том, чтобы двигаться быстро. Когда я подошел к Девушке-на-драконе, мне было ужасно трудно взобраться на постамент. Оказавшись наверху, я увидел повсюду свежие осколки. Я сел у ног дракона, осторожно опустившись на холодный камень, и посмотрел на его работу. Он почти закончил ее.

— Шут! — позвал я в темноту.

Он медленно вышел из теней и встал передо мной, опустив глаза.

— Мой король, — сказал он тихо, — я пытался. Но я не могу удержаться. Я не могу оставить ее здесь…

Я кивнул медленно, без слов. У основания постамента скулил Ночной Волк. Шут посмотрел на него, потом на меня. На лице его появилось озадаченное выражение.

— Мой лорд? — спросил он.

Я поискал нить связи Силы между нами и нашел ее. Лицо шута было совершенно неподвижным. Он пытался понять. Он подошел и сел рядом со мной, глядя на меня так, словно мог видеть сквозь кожу Верити.

— Мне это не нравится, — сказал он наконец.

— Мне тоже, — согласился я.

— Почему же ты…

— Лучше не знать, — быстро проговорил я.

Некоторое время мы сидели молча. Потом шут протянул руку, чтобы смахнуть каменную пыль под ногой дракона. Он встретил мой взгляд, но лицо его все еще было замкнутым, когда он вытащил из-под рубашки резец. Его молотком был камень.

— Это резец Верити.

— Я знаю. Ему он больше не нужен, а мой нож сломался. — Он осторожно приставил резец к камню. — Да и работает он гораздо лучше.

Я смотрел, как он откалывает очередной кусок. Я соединил его мысли со своими.

— Она тянет твою силу, — заметил я тихо.

— Я знаю. — Упал еще один осколок. — Мне было любопытно. И мое прикосновение причинило ей боль. — Он снова поднял резец. — Я чувствую, что в долгу перед ней.

— Шут, она может взять все, что ты ей предложишь, и этого все равно не хватит.

— Откуда ты знаешь?

Я пожал плечами:

— Это тело знает.

Потом я смотрел, как он приложил серебряные пальцы к тому месту, где рубил. Я вздрогнул, но не ощутил никакой боли. Девушка-на-драконе взяла от него что-то. Но у него не было Силы, чтобы творить ее своими руками. То, что он ей давал, только причиняло ей новые муки.

— Она напоминает мне мою старшую сестру, — сказал шут в ночь. — У нее были золотые волосы.

Я сидел молча в пронзительной тишине. Он не смотрел на меня, когда добавил:

— Я бы хотел увидеть ее еще раз. Она ужасно баловала меня. Я хотел бы увидеть снова всю мою семью.

Я не услышал в его словах тоски или горя. Шут задумчиво оглаживал камень.

— Дашь мне попробовать?

Он бросил на меня почти ревнивый взгляд.

— Она может не принять тебя, — предупредил он.

Я улыбнулся ему. Улыбкой Верити, сквозь его бороду.

— Между нами связь. Тонкая, как ниточка. Ни эльфийская кора, ни твоя усталость не идут ей на пользу. Но эта связь есть. Положи руку мне на плечо.

Не знаю, почему я это сделал. Может быть, потому, что никогда раньше шут не говорил со мной о сестре и о доме. Я не желал останавливаться и думать об этом. Не думать было гораздо легче, а не чувствовать было легче всего. Шут положил свою руку не на плечо, а на шею. Он сделал это инстинктивно, и он был прав. Кожа к коже. Я узнал его лучше. Я держал серебряные руки Верити перед глазами и восхищался ими. Серебро для глаза и жгучая, кровоточащая рана для тела. Потом, торопясь, пока не успел передумать, я схватил бесформенную переднюю лапу дракона двумя руками. В то же мгновение я почувствовал его. Он чуть ли не извивался внутри камня. Я узнал край каждой чешуйки, кончик каждого страшного когтя. И я узнал женщину, которая вырезала его. Это был круг, очень давний. Круг Салт. Но Салт была слишком гордой. Она хотела остаться в собственном теле, вырезав себя на драконе, которому придавал форму ее круг. Они были так преданы ей, что не стали протестовать. И она почти преуспела. Дракон был закончен и почти наполнен. Дракон ожил и начал подниматься, когда круг был поглощен им. Но Салт безумно жаждала оставаться внутри резной девушки. Она не влилась в дракона. И дракон упал, не успев подняться, и снова утонул в камне, погрузившись в него навеки. Круг навсегда остался заключенным в драконе, а Салт — заключенной в девушке. Все это я узнал в мгновение ока. Я чувствовал также голод дракона. Он тянул меня, моля о пище. Многое он взял у шута. Я чувствовал все, что он отдал дракону, светлое и темное. Глумливые насмешки садовников и камергеров в Оленьем замке. Цветущая ветка яблони за окном весной. Я сам и мой камзол, развевающийся на ветру, когда я тороплюсь за Барричем, пытаясь идти вровень с его широкими шагами. Серебряная рыбка, выпрыгивающая из тихого пруда на закате…

Дракон настойчиво звал меня. Внезапно я понял, что на самом деле привело меня сюда. Возьми воспоминания о моей матери и чувства, которые они рождают. Я вовсе не хочу их знать. Возьми рыдания, подступающие к моему горлу, когда я думаю о Молли. Возьми все яркие дни, которые мы прожили с ней. Возьми их великолепие и оставь мне только тени того, что я видел и чувствовал. Дай мне возможность вспоминать их, не раня себя. Возьми мои дни и ночи в подземельях Регала. Достаточно знать, что со мной было сделано. Возьми это и позволь не ощущать мое лицо на каменном полу, не слышать звук, с которым ломается мой нос, не чувствовать вкус и липкое тепло собственной крови. Возьми мою боль, оттого что я никогда не знал моего отца, возьми долгие часы, которые я простаивал перед его портретом, когда Большой зал был пуст и я мог делать это один. Возьми мои…

Фитц. Прекрати. Ты даешь ей слишком много. От тебя ничего не останется. Голос шута внутри меня звучал потрясенно от ужаса того, на что он меня подтолкнул.

…воспоминания о верхушке башни, о голом ветреном Саде Королевы и Галене, стоящем надо мной. Возьми образ Молли, бросающейся в объятия Баррича. Возьми его и погаси, чтобы он никогда больше не мог обжечь меня. Возьми…

Брат мой. Хватит.

Ночной Волк внезапно оказался между мной и драконом. Я знал, что все еще держу чешуйчатую переднюю лапу, но он зарычал на нее, чтобы она прекратила вытягивать из меня жизнь.

Мне все равно. Пусть она заберет все, сказал я Ночному Волку.

А мне нет. Я не хочу быть связанным с «перекованным». Отойди, Холодная Тварь. Он зарычал.

К моему удивлению, дракон отступил. Шут ущипнул меня за плечо.

Вернись! Уйди от этого.

Я отпустил переднюю лапу дракона. Я открыл глаза и удивился, обнаружив, что вокруг меня все еще ночь. Шут обнимал Ночного Волка.

— Фитц, — сказал он тихо. Он говорил в гриву Ночного Волка, но я ясно слышал его. — Фитц, прости меня, но нельзя просто выплеснуть всю свою боль. Если ты перестанешь чувствовать боль…

Я не стал его слушать. Я смотрел на переднюю лапу дракона. Там, где мои руки лежали на бугристом камне, теперь были два отпечатка. В них каждая чешуйка была тонкой и безупречной. Я отдал ему все это, подумал я, все это — и какую ничтожную часть дракона мне удалось наполнить. Потом я подумал о драконе Верити. Он был огромным. Как мой король сделал это? Что же он держал в себе все эти годы, чтобы суметь придать форму такому дракону?

— Он многое чувствовал, твой дядя. Великую любовь, безмерную преданность… Иногда мне кажется, что мои двести с лишним лет бледнеют рядом с тем, что он пережил в свои сорок с небольшим.